МАНГУП

Древний город Мангуп-Кале получил это имя в эпоху турецкого владычества в Крыму, прежде же он назывался Феодоро, Дори. Под эти наименованием он был столицей Готии, резиденцией гото-греческих князей, династия которых окончилась с подчинением туркам всей Готии и взятием последними Феодоро в 1475 году. Когда возникла эта гото-греческая династия, точно не известно; вероятно, в эпоху подчинения Тавриды Трапезундской империи после 1204 г. Феодоро в цветущем положении существовал еще в эпоху Юстиниана Великого (527-565), который, как известно, покровительствовал Готии и, защищая ее от набегов гуннов, построил крепости Алустон и Гурзувиты.

Когда готы поселились в горах Тавриды, точно не известно, но, вероятно, гунны загнали их сюда, а в частности на Мангуп. Нет сомнения в том, что на Мангупе и до готов было поселение, и можно быть уверенным, что во время Скилура и Палака (II-I в. до Р.Х.) это удобнейшее место для самообороны было крепость, как крепости Неаполись, Палакион, Хавы и др. Тавры, исконные обитатели близких к морю областей, бесспорно, и здесь имели свое поселение. Обилие роскошной ключевой воды на самом Мангупе, обилие лесов, окружающих Мангуп, с разнообразной четвероногой и крылатой дичью, безопасность от врага, легкость устройства жилищ в мягких скалах Мангупа невольно заставляют думать, что доисторическому человеку не нужно было искать более удобного места, чем Мангуп. Итак, нам представляется, что Мангуп искони должен был быть обитаем. Изыскания необходимы не только на его площади, но и в ущельях его. После пожара 1592 г. город пришел в упадок. Кастель же служил убежищем для ханов в неспокойные для них времена.

При знаменитом П.Палласе, который посетил Крым в 90-х г.г. XVIII ст., город был окончательно покинут даже и евреями кожевниками. Сюда только наезжали "сыромятники евреи из Чуфут-Кале в летнее время и употребляли для выделки кож обретаемые при горе во множестве дубильные растения, причем и вода здесь почитается способной для такой работы" (Pallas. "Reise...").

В 1578 г. его посетил М.Броневский. Его литературное известие для нас самое древнее и драгоценное. Много заметок было сделано о Мангупе и в последующие столетия. (П.Кеппен, Дюбуа-де-Монпере и др.). В прошлом столетии серьезные изыскания произвел здесь проф. С.-Петербургского Университета Ф.А.Браун (но за недостатком времени и средств его начиная остались таковыми). В 1912 году начал археологические исследования чл. Импер. Археол. Комм., Р.Х.Лепер, и продолжал их в 1913 г. (Работы еще не закончены).

Развалины города Мангуп-Кале находятся в Симферопольском уезде, в 16 верстах от города Бахчисарая и 14 верстах от станции Бельбек, на неприступной скале в 1900 фут. над уровнем моря, имеющей почти со всех сторон скалистые обрывы. Гора имеет вид кисти человеческой руки, с растопыренными четырьмя короткими пальцами-мысами. (План, прилагаемый здесь, взят из альбома Дюбуа-де-Монпере. Он в очертании не совсем соответствует действительности, но на нем указаны древности, сохранившиеся еще в первой половине XIX века). Последние, а также и ущелья, находящиеся между ними, имеют свои наименования. Западный мыс называется Чамнук-бурун,(19) северо-западный - Чуфут-бурун, северо-восточный - Гелли (элинский)-бурун и восточный - Ташкли (Таш - по-татарски камень, крепостной мыс) бурун или Ташкин-бурун; ущелье между Чамнук-буруном и Чуфут-буруном называется Табана-дере,(20) между Чуфут-буруном и Гелли-буруном - Гаман (или Хамам, или Аман) дере и между Гелли-буруном и Ташкли-буруном - Капу (ворота)-дере.

Доступ на Мангуп в настоящее время с риском возможен в экипаже только в объезде всей южной части скалы и восточного мыса Ташкли-буруна по Капу-дере, для пешеходов же возможен доступ по тропинкам, от деревушки Ходжа (или Коджа)-Сала, лежащей у северной подошвы горы Мангупа, по Табана-дере или Аман-дере. Площадь горы и ее мысы сплошь усеяны громадными грудами строительного мусора, заросшими кустарником, а по краям обрывов и в некоторых местах по самой площади горы возвышаются величественные руины стен с круглыми, четыреугольными и многогранными, иногда зубчатыми, башнями. Поражают свой грандиозностью руины стен и большого посредине их здания, огораживающих Ташкли-бурун от остальной площади всего Мангупа. Эта часть города представляет из себя цитадель, его самое недоступное место для врага. С трех сторон оно защищено страшными обрывами скалы и только с запада защищается искусственной, только что упомянутой, стеной. Стена эта, местами с великолепно сохранившейся кладкой, толщиной аршина четыре, имеет, как мы сказали, посредине развалины высокого двухэтажного здания, выступающего несколько вперед стен. Это здание принято считать за "дворец" тех гото-греческих владык, резиденцией коих был Мангуп. Дворец этот в дотурецкую эпоху был хорошо орнаментирован, и до сих пор сохранились резные наличники на окнах. Местами эти украшения обличают то, что они, вероятно, взяты из развалин каких-либо зданий и скорее всего из древних храмов, так как близкие орнаменты и сюжеты наблюдаются при исследовании последних.

Этот дворец в турецкую эпоху служил местом для заключения ссыльных. Мартин Броневский говорит: "нередко случается, что ханы, взбешенные против послов московских и водимые варварским обычаем, затворяют их в этом доме и строго содержат".(21) Что дворец превратился в каземат, видно из того, что окна его грубо заложены камнями, и оставлены только маленькие квадратные отверстия.

В восточной части Ташкли-буруна (кастеля) обнаружена и расчищена Р.Х.Лепером находящаяся над самым обрывом пещерная церковь. Она представляет четыреугольную камеру с высеченной полукруглой алтарной абсидой; с запада в нее ведет высеченная в скале лестница. Потолок, вероятно, был деревянный. Далее, в самом углу мыса двух-этажная пещера ("Барабан-Коба"). Нижняя, в которую из верхней ведет высеченная лестница, разделена на 2 больших камеры, первая большая имеет вдоль стены несколько высеченных (6-7) маленьких камер, отделенных одна от другой. Это, вероятно, был тоже своего рода каземат, где приковывались преступники в каждой камерке отдельно. В скале кастеля обнаружено много гробниц, некоторые из них расследованы; изучение материала покажет, кому они принадлежат.

В тех местах, где площадь города была доступной для врага, стоят руины стен. В ущелье Табана-дере они идут в два ряда. Поросшие зеленью, они приковывают взор всякого путешественника своей красотой и навевают грустные думы своей фрагментарностью и заброшенностью. Хочется убрать ту зелень, которая цепко обвила руины, но в то же время и жалко ее, так красиво и как бы любовно прильнула она к старым, некогда могучим и славным развалинам. Стены не везде сохранились хорошо, местами они представляют полнейшее разрушение. Наиболее сохранились на Чамнук-буруне при спуске в Капу-дере, где были главные ворота и доступ в крепость и около "дворца". Стены не везде одинаковой толщины: самые внушительные и лучше сохранившиеся - на Ташкли-буруне. Сохранилось в стенах несколько башен, формы их четырехгранные, шестигранные и круглые (иногда грани неровные). Стены эти поздне-гото-греческого времени, а частью даже турецкого, это видно из того, что часто материалом для их постройки служили руины прежних зданий, и особенно древних христианских храмов. Нужно еще упомянуть о маленькой стене, защищающей доступ со стороны южного обрыва скалы, где был сделан искусственный спуск к пещерному храму, о котором мы будем говорить ниже. Как мы выше сказали, стена с "дворцом" отделяет цитадель от остальной площади горы, которая представляла собственно город с его улицами, площадями, храмами и обычной жизнью. Еще Мартин Броневский говорит, что в его время сохранились на Мангупе ("Манкоп") "только греческая церковь св.Константина и другая св. Георгия, совершенно ничтожные... На стенах греческих храмов видны изображения, представляющие родословную государей и государынь, от которых (князья Мангупа) происходили".

Раскопками 1912-12 г.г. Р.Х.Лепера расследованы два храма, к которым можно приурочить наименования Броневского. Эти храмы обследовались (не до конца) еще в 1890 году проф. Ф.А.Брауном.

К церкви св. Георгия можно приурочить небольшой одноабсидный четыреугольный храмик над склепом, находящийся на Гелли-буруне. Абсида его на востоке, вход с запада; сложен он из местного мягкого, плотно и тщательно пригнанного камня, сохранился низ алтарной преграды, поздний престол, а под ним основание древнего. Кроме мелких находок (бусы, колечки (2), серебряная татарская монета), на полу найдено много мелких кусочков с росписью штукатурки; храм сильно пострадал от пожара. При входе в него "стоял большой камень, оказавшийся нижнею частью большого рельефа, изображающего всадника; под конем с правой стороны можно, повидимому, усматривать часть дракона...".

Повидимому, это - изображение св. Георгия. Около "храма св. Георгия" много могил, есть между ними и так называемые "двурогие", которые прежде приписывались только евреям. К церкви св. Константина мы хотим приурочить, начатый раскопками Брауна и доследованный Р.Х.Лепером, храм типа трех-абсидной и трех-нефной с нарфиком (притвором) базилики. Из расследований 1912-12 г.г. выяснилось, что этот храм пережил две коренных эпохи: раннюю - грандиозного размера и позднюю - меньшего. Храм обеих эпох сильно пострадал от пожаров. Древний храм, кроме трех нефов, имел еще с севера и юга пристройки в виде нефов, но отделенные стеной, и таким образом в плане имеет вид пятинефной базилики. Размеры храма говорят о его грандиозности. Весь храм без абсиды (она выступает на 5 аршин на восток) имеет размер 35х38 арш., средний неф - 111/2х30 арш., боковые нефы - по 5х30, пристройки - 4х36 и нарфик -5х23. Средний неф отделяется от боковых обычно колоннами. Колонны восьмигранные из целых кусков того же камня, который употреблен для остальной постройки. Пьедесталы почти кубические (ребра около 12 верш.), сложенные из тесанного камня. Вход в храм был с запада, на нем сохранились кресты в окружности, византийского типа, расширяющиеся к концам и суживающиеся к центру.

О времени построения первого храма говорит надпись, заложенная в зиждительный столб, поставленный между южным и средним нефами, видимая с южного нефа и указывающая о существовании храма при Юстиниане Великом. Такой грандиозный храм вполне соответствовал эпохе этого императора, покровителя готов. Во вторую эпоху храм занимал план центрального храма, а боковые пристройки его остались под землей. Второй храм был воздвигнут значительно позднее. Развалины прежнего храма успели засориться. Новый храм строился по плану прежнего и по его фундаментам, но не подражал ему всецело. На стенах храма сохранились остатки росписи, на наличниках дверей - роскошный орнамент, представляющий плетение толстых шнуров с ветками и листьями. Жалкие остатки архитектурных фрагментов, штукатурки все-таки дают понятие, что храм был богато орнаментирован.(22) Второй храм был выложен из такого же материала, как и первый.

В расследованных местах вокруг храма обнаруживалось много могил с разноформенными памятниками. У одной восточной абсиды до 35 штук. Типы их "однорогие", "двурогие", трапецевидные. Многие из них орнаментированы. Орнаменты - или плетение лент, или плетение шнуров с ветками и листьям. Все они христианского характера; на одном "однорогом" памятнике сохранилась надпись, говорящая о том, что в данном месте в Бозе почил чтец Стефан с женой и ребенком 9 ноября 6965 г. (1457 г.). при раскопах храма обнаруживается в верхних слоях, в разнообразном положении к плану храма, много могил с памятниками; среди храма есть много усыпальниц с коллективными погребениями. В мусоре при очистке храма попадается много фрагментов поливной посуды (византийской, генуэзской и турецкой). К юго-востоку от базилики св. Константина (?) начато расследование под двумя холмами какого-то громадного продолговатого здания с двумя рядами колонн (по 6 в ряд) посредине, с массой пристроек с южной стороны и с башнеобразным зданием с северной стороны. Что представляет из себя это здание, трудно пока сказать, так как оно еще не доследовано. Фундаментальность и тщательность кладки заставляют думать, что это какое-либо важное общественное место. В северной части этого комплекса помещений была найдена греческая надпись в двух фрагментах, представляющая половину большой надписи, с датой 6934 (1425 по Р.Х.), с гербом в виде двуглавого орла и с орнаментом. Надпись эта интересна и для истории Крыма, в частности для Мангупа, и для истории двуглавого орла.

Среди расчищенных руин есть еще комплекс фундаментов, который Кеппен и другие авторы называют синагогой (у западного спуска в Табана-дере). Синагогу в целом виде видел еще Паллас, а при ней несколько домов евреев-кожевников.(23) К достопримечательностям Мангупа относятся так называемые пещерные храмы: в западном обрыве Чуфут-буруна (около первой оборонительной стены, пересекающей Табана-дере), и в южном обрыве Мангупской скалы, недалеко от того спуска, который образован расщелиной скалы. Второй храм значительно интереснее, потому что сохранились его фрески.

Он находится в восточной части большой продолговатой глубокой пещеры и целиком вырезан в скале. Пещера с храмом находится как бы во втором этаже, в нее ведет лестница из пещеры, находящейся под церковью, в которую проникнуть можно по лестнице снизу от тропинки, извивающейся вдоль южного обрыва Мангупа. Храм имеет вид удлиненного квадрата с коробовым сводом, с высеченной полукруглой, полусводчатой абсидой. В абсиде вдоль полукруга вырезан синтрон (место для сидения священнослужителей), ниша для Св. Даров и место для престола. Абсида отделяется алтарной преградой, тоже вырезанной в скале. В средней части храма влево полувысечены две могилы в виде гробов и еще одна в стене северо-западного угла храма.

Что же сохранилось от фресок храма, и что они представляют? На первый вопрос ответить трудно, так как фрески испещрены надписями, лики выковыряны и вырезаны за исключением немногих, но по остаткам можно восстановить сюжеты росписи. Фреска сделана была одной кистью, без резца, по сырой штукатурке, штукатурка же смешана с небольшим количеством соломы, вероятно, для крепости.

В нише жалкие остатки в овале поясного изображения Спасителя. Над овалом в сводике ниши изображен шестиконечный крест, из нижнего ствола которого произросли ветки аканфа, и вокруг всего креста те же ветки заплетают всю нишу. Над главной перекладиной креста надпись налево I C, направо X C, под ней налево H I, направо K A. Ниша обрамлена снаружи рамкой, которая тоже ужасно изрезана: по ней шла надпись, остались только отдельные буквы. В полусводе абсиды изображен Иисус Христос в положении "Царя Царствующих" на троне, в традиционной византийской торжественной позе. По краю свода с правой стороны от И.Х. на троне находилось изображение Богоматери. Напротив Богоматери с левой стороны изображение Иоанна Предтечи. Между этими святыми и сидящим И.Х. направо и налево "шестокрылатые херувимы, лики закрывающие". Весь полусвод имеет темно-синий фон.

Под вышеописанным комплексом изображений по стене абсиды написаны святители во весь рост. Надписи почти не сохранились, - только у одного можно прочитать "Хризостомос" (Златоуст) и еще у другого - Григорий. На триумфальной арке со стороны храма в центре изображен "Спас Нерукотворный". С правой стороны стороны "Спаса Нерукотворного" Архистратиг Михаил в одежде воина. Вправо от Архистратига Михаила совершенно стертое изображение Архангела Гавриила - сохранилась великолепно только одна его надпись. С левой стороны Спаса Нерукотворного три неясных изображения святых. Влево от трех святых большое изображение Благовещения.

По своду храма около триумфальной арки сохранилась полоса фрескового изображения. В центре ее в окружности - поясное изображение Богоматери. Под этим изображение в южной стене прорублено небольшое окно.

Кроме вышепоименованных древностей Мангупа, нужно упомянуть еще погребения в пещерах у бывших крепостных ворот при спуске в Капу-дере и колоссальное количество еврейских памятников над могилами в Табана-дере с разноформенными памятниками: двурогие, однорогие, трапецевидные - узкие и широкие квадратные и др. Весь склон в Табана-дере между первой и второй оборонительной стеной усеян сотнями этих памятников, белеющих на фоне богатой зелени.

В заключение осмелюсь сделать попытку распределить преобладающие народности, жившие на Мангупе, по территории в турецкую эпоху, а может быть, и до-турецкую, по названиям местности. Около Табана-дере на Чамнук-Чуфут-бурун и в западной части Мангупа - татаро-еврейская часть; по Гелли-буруну и ближайшей площади города до "дворца" - греко-готская часть; а в кастели по Ташкли-буруну в до-турецкую эпоху было население гото-греческое, а в турецкую здесь жили турки.

Первое что вы увидите приехав на Мангуп - это Озеро, которое раскинулось у подножия. Это, собственно, пруд, устроенный в 1995 году. Экскурсоводы глухо расскажут вам, что воды скрыли деревню и церковь, якобы современные. На самом деле, на дне озера – средневековое поселение и базилика. Там жили люди, которые прятались на Мангупе лишь в минуту опасности, а так – занимались сельским хозяйством. Когда рыли котлован для пруда, все это нашли. Выехали археологи, но их отпихнули, и все затопили. Теперь, когда озеро мелеет, руины видны сквозь воду.

Итак, пройдя по улочкам Ходжа Сала (деревня только-только начинает восстанавливаться, потому что татар, как некогда греков, тоже выселили), мы начинаем подъем вверх. Мы идем, как все туристы, между “пальцами” Мангупа (а Мангуп напоминает в плане руку с четырьмя пальцами, которые называются Елли бурун (Ветреный мыс, другой перевод – Эллинский мыс) и Чуфут Чеарган бурун (Мыс Вызова Иудеев, там жили караимы). Подъем тяжелый, пот заливает глаза. Сначала – просто крутая топа, заросшая деревьями. Лес вырос лишь в самом начале 20 в, до этого на городище и склонах было голо. Подъемного материала нет, что неудивительно: в древности этой дорогой почти не пользовались, была нормальная, но длинная, петляющая, со стороны Алмалык дере (Яблоневого оврага); но она длиной 7 км, а наш путь – всего километр. С какого-то момента начинают попадаться плохо обработанные (“циклопические”) камни, которые, наверное, были некогда частью фортификационных сооружений наверху, но потом упали. И, уже когда ты готов проклясть все на свете, перед тобой неожиданно встают стены, заросшие лесом, и башня.

Эти стены высотой метра 4 – часть длинной стены, которая пересекает практически все плато с юго-запада на северо-восток. В основании этой стены археологи обнаружили кладку 6 в, потом, как установлено, стену перестроили феодориты, однако, то, что вы видите сегодня – хороший образец турецкого строительства начала 16 в. Именно здесь, в овраге Гамам-Дере, стояли турецкие пушки и был самый ожесточенный штурм, так что туркам пришлось восстанавливать прикрывающие овраг стены и башни практически заново.

Пройдя через калитку, напоминающую скорее пролом, мы оказываемся собственно в крепости. Все заросло крапивой, проход затруднен. Слева в скалах – казармы для карауливших калитку солдат 14-15 вв, высеченные в скале.

Вдруг – плеск воды. На Мангупе есть скала, которая производит воду? Вот она: грот, с верхней стенки которого вода срывается по капле, а внизу капли сливаются в ручей. Гамам Дере, собственно, в переводе - Банный овраг, названный так потому, что турки устроили тут баню для своего гарнизона.

Заросли кончаются резко, едва заканчивается крутизна: мы на плато, которое поросло лишь редкими деревьями. Просто долина, просто поляна, “основание” мыса Елли-Бурун. Необжитость обманчива. Тут и там, стоит лишь внимательнее поглядеть – провалы подвалов исчезнувших домов, развалы обработанных камней, а, если глянуть вдаль, сквозь траву проступит квартальная планировка.

Мы выходим на плато, и отсюда можем рассмотреть колоссальные руины вдалеке. Собственно, они и есть цитадель, сердце княжества Феодоро на мысе Тешкли бурун (Дырявый мыс; он на самом деле дырявый, потому что рукотворные пещеры со временем “прохудились”). Говорят, отсюда можно увидеть море, и вообще, почти целиком видна территория княжества Феодоро. Моря мы не увидели, да и насчет “всей территории” - неправда. Гору Кастель отсюда точно не усмотришь, а ведь за крепость на ней феодориты до последнего сражались с генуэзцами. Еще одно преувеличение (“преуменьшение” в данном случае), свойственное популярной литературе.

Идем по древней, прекрасно сохранившейся дороге. Где-то это просто тропа, выложенная камнем, где-то отлично видны следы инженерных работ – своеобразные “бортики”, выточенные в камне, чтобы обозначить край дороги. Неожиданно слева появляется стена, невысокая, около двух метров, сложенная из мощных, не очень качественно отесанных камней. В отличие от первой, длинной, это – короткий отрезок, прикрывавший проход на гору со стороны оврага Капут-Дере (Овраг Ворот, поскольку у края оврага были главные ворота города). Зато эта стена старше, она сохранилась с тех пор, как ее построили в самом начале 15 в князья Феодоро. Мы идем вдоль стены метров 400. Башен не видно, кое-где – ворота, почти обвалившиеся. С этого места керамика начинает попадаться просто под ногами.

Вот, наконец, цитадель, или по-русски “детинец” – крепость в крепости, официальный квартал, с княжескими покоями, органами власти, местом расположения элитных солдатских соединений, огороженный от основного города так, что получился “замок” почти в западноевропейском духе.

Путешественники 19 в еще видели здесь здания, а не руины. Цитадель выстроена просто: стеной отгородили Дырявый мыс. В центральной точке стены находилась калитка и трехэтажный замок-донжон, с внешней стороны напоминавший мрачную крепостную башню, а с внутренней - богато украшенный дворец, в котором собственно и ютился князь Феодоро. Тут решалось, как “замочить” итальянцев. Тут принимались татарские послы и подписывались с ними дружеские соглашения. Тут думали, а не бежать ли в Москву, если политическая ситуация изменится (и некоторые бежали, причем не столько от турок, сколько от своих). Дату строительства этого незаурядного архитектурного сооружения можно, как говорилось выше, отнести к 1362 году (если цитадель на самом деле называлась у феодоритов Пойка, то есть считалась отдельным городом, с особым названием), хотя потом, при князе Алексее в 1420-1430 гг цитадель была основательно перестроена.

Калитка, через которую ныне проникают в цитадель – это фундаментальные ворота, словно бы пробуренные в кубе камня. От нее, причем с внешней стороны, есть вход в донжон, украшенный скупым декором.

Дворец-донжон – тоже, собственно, каменный куб, стены которого порушились, обнажив внутренние конструкции. Некогда он сложен был из бутового камня, и облицован снаружи ровными плитами. Бросается в глаза богато украшенный белокаменной резьбой портал, с которого поднимались на второй этаж. Манера резьбы вряд ли имеет аналогии: европейские мотивы заключены в сельджукские картуши. Вспомним, что и имена князей Феодоро зачастую были татарскими, и выступали они всегда на стороне Золотой Орды, хотя и греки. Три окна на третьем этаже (для наблюдателя этот этаж воспринимается как второй, поскольку первый был полуподвальным) украшены наличниками более скромными, к тому же они заложены камнем так, что остались одни щелки, что, вероятно, на совести турок.

Внутри цитадели надо обязательно найти (что непросто) и осмотреть так называемый октагональный (восьмигранный) храм-ротонду, аналогов которому в мире почти нет. Считается, что это был княжеский храм, воздвигнутый правителем Алексеем в 1420-1430 гг. Я встречал утверждение, что капелла построена в 8 в, что совершенно невероятно. Руины его, однако же, совершенно не впечатляют, поскольку от восьмигранного фундамента остались считанные сантиметры. Поразительно, но руины точно такой же капеллы есть в Москве, в Сарайском подворье (ныне – Крутицы), куда переселилось немало родственников правящего феодоритского дома.

Археолог А. Герцен, много лет отдавший Мангупу, полагает, что Октагон назывался храмом Константина и Елены. Он считает, что именно из этой церкви происходит камень, найденный случайно на огороде неподалеку от Симферополя (сегодня – в Бахчисарайском музее). На камне изображены двуглавый орел, щит с крестом, монограмма, и выбит текст: “Построен храм сей с благословенной крепостью, которая ныне зрится, во дни господина Алексея, владетеля города Феодоро и Поморья, и ктитора святых славных, боговенчанных великих царей и равноапостольных Константина и Елены в месяце октябре, индикта шестого, лета 6936 [1427]”. Все же мне представляется, что храмом Константина и Елены скорее может быть названа Большая базилика, с которой мы еще познакомимся.

С южной стороны мыса, от самых стен до оконечности его, тянется ряд пещер, у самого обрыва. Очевидно, это подвалы фортификационных сооружений. Местами можно рассмотреть эти казематы целиком, поскольку “крыши” у них обвалились. И тогда мы видим одно-двухкамерные помещения, в которые ведет лестница. Внешняя стена – на обрыв – пробита для устройства бойниц. В других случаях мы наблюдаем лишь провалы, ведущие внутрь таких же казематов. В обеих случаях, однако, над пещерами некогда наверняка были стены и башни. Рядом со стеной и казематами – вырубленные в скале могилы.

Пройдя подалее, мы видим более сложные сооружения , но также оборонного характера, в том числе церковь, которая вычленяется лишь по апсиде, встроенной во внешнюю линию обороны. Это была церковь для гарнизона, стало быть, ее построили феодориты в 14-15 вв.

На оконечности мыса стояла некогда дозорная башня, от которой ныне остались только вырубки в скале, обозначающие положение камней фундамента. Зато сохранилось все под башней, а это – целый комплекс пещер, сделавший особую славу Мангупу.

Как это выглядит? Сначала по лестнице опускаешься ниже дневной поверхности, и оказываешься как будто в башне, только подземной, открытой на все стороны, откуда можно вести обстрел бедолаг, движущихся внизу. С высоты почти километр дорога кажется узкой лентой, тем не менее, тогдашнее оружие позволяло вести огонь и на этом расстоянии. Но можно спуститься еще ниже, правда - страшновато, поскольку узкая прорубленная в скале лестница просто нависает над пропастью.

Ты попадаешь на небольшую открытую площадку на краю пропасти, от нее вглубь скалы идет огромное двухкамерное углубление. Это – Барабан Коба, или Пещера Барабан. Названа так потому, что, если ударить ладонью по столбу, который поддерживает в ней потолок, получишь гулкий звук. Я ударил, когда остался в пещере один, и насладился. В первой камере, где столб, по периметру стены вырублены входы в пять маленьких комнат с лежанками. Другая комната без этих камер. Это сооружение упорно считается тюрьмой, хотя по письменным источникам известно, что тюрьма у князей Феодоро находилась над землей, возле донжона, и что русские пленники, сидевши у крымского хана, пребывали в Чуфут Кале. С другой стороны, может быть, в турецкий период нижний этаж пещеры и использовался для заключения. Во всяком случае, путешественник, прибывший как раз в турецкое время на Мангуп (1572), Броневский, пишет, что “сюда по варварской ярости ханов иногда ввергаются московские послы и жестоко содержатся”. В литературе я встречал утверждение, что среди них мог быть Афанасий Нагой (1569) и Василий Грязной (1572-1577). Это как раз была пора максимального обострения отношений между Москвой и Крымом (шире – всем мусульманским миром), наступившего после взятия Казани (1552). Но столь же очевидно, что во времена Феодоро пещеры под башней были помещениями для отдыха стражей и хранения припасов для метательной машины, стоявшей на надземной башне.

От пребывания Грязного в плену, в прошлом крупного опричника, который угодил к крымцам сразу, как только опричнину отменили, сохранился любопытный документ, который высоко оценен литературоведами – переписка Грязного с Грозным. Итак, Грязной, думский боярин, попал в плен к крымскому хану, заехав на его территорию. Хан обрадовался, поскольку знал расположение царя к Василию. В письме царю Грязной передает предложения хана: 100 тысяч рублей за выкуп (столько налога давали все опричные земли, сумма колоссальная) или обмен на Дивея Мурзу, захваченного русскими. Ответ царя изобилует резкостями в адрес своего верного холопа, который думал, что едет в “улусы крымские” на охоту, а его повязали, как зайца. Крымцы лучше, чем люди Грозного, умеют воевать, признает царь, иначе как они “через Оку перебирались” и до Москвы доходили? Иван ценит Грязного – 2 тысячи рублей максимум, едко замечая, что “прежде такие по 50-ти рублев бывали”. Нет смысла и в обмене на Дивея – тот гораздо знатнее, чем Грязной, да и вообще это невыгодно: "...ты один свободен будешь, да приехав, по своему увечью лежать станешь, а Дивей, приехав, учнет воевати да неколко сот кристьян лутчи тебя пленит. Что в том будет прибыток?"

Что интересно, Грязной нашел в себе силы достойно ответить царю. Да, Иван, ты почти бог, но ты не прав. Я ехал в разведку, но положился на людей, которые того не заслуживали. И не “как зайца” меня повязали, а в бою – шестерых убил, 22 человека ранил, и лишь когда упал без сознания, только и был пленен. Что же до упрека царя, что “болеть будешь” - “так ведь не с печи убился”, парирует Грязной.

Ответ этот стоил Грязному дорого. Он возвратился в Москву через много лет, и через несколько месяцев умер. Все-таки хороший климат на Мангупе, раз в каменном мешке Грязной чувствовал себя куда лучше, чем в палатах московских. Впрочем, возможно, что сидел он вовсе и не на Мангупе, а в Чуфут Кале. Но и там климат тоже ничего.

Выйдя из пещеры, пройдите к донжону, чтобы по дороге изучить колоссальные раскопки, вскрывшие целый квартал каких-то наземных зданий. Говорят, что это были казармы, и только. Вряд ли. Когда было высказано это предположение, раскопки только начинались. Теперь очевидно, что вся площадь цитадели была застроена. Помещения были в основном небольшие, однокомнатные. Где-то мы видим вырубленные в скале могилы, и можем предполагать, что здесь находились храмы, в криптах которых хоронили самых знаменитых покойников, может быть, самих князей . Где-то – колодцы, каналы для сточных вод, проложенные в грунте под некогда деревянным полом, что-то вроде туалетов и какие-то глыбы с отверстиями, вероятно, подставки под пифосы. Это был густо застроенный квартал, где были храмы, помещения для органов власти, лавки, и, конечно, казармы, но не только они.

Покидая цитадель, мы движемся по южному обрыву, со стороны долины Адым Чокрак, и видим фундамент обширного здания, очевидно, хозяйственного назначения, однако, тут же – вырубленные в скале прекрасно сохранившиеся могилы. Очевидно, перед нами – остатки зернопроизводящей усадьбы примерно 7-9 вв, которая была заброшена в феодоритское время, и в 14-15 вв на руинах поставили церквушку (?), возле которой хоронили.

Далее мы видим усадьбу еще более обширную, представляющую из себя вырубленный в скале неглубокий фундамент для мощной аземной постройки, с которой соприкасается глубокий, стоящий чуть в стороне лаз в подвал. Среди множества подобных подвалов и фундаментов бросается в глаза монументальное устройство для извлечения виноградного сока – тарпан , причем все его составные части, вплоть до емкости, куда сливали сок, выдолблены в скале. Сомнений нет – мы в районе сельскохозяйственных усадеб, погибших в 10 в по неизвестной причине. Кстати, этот тарпан – самый большой в Горном Крыму. Где-то здесь на всех планах Мангупа фиксируются руины мечети, построенной в турецкое время. Я могу лишь сожалеть, что мы, видимо, до нее по краю обрыва не дошли, свернув вглубь материка. Челеби сообщает, что это была "построенная по старинным канонам", без минарета, мечеть Баязида Святого. Путешественник приводит также надпись о восстановлении мечети в 1056 году хиджры=1646-1647 годы от РХ. К мечети на расстоянии примыкал мусульманский квартал еще с одной мечетью и сотней домов, с баней и двумя колодцами.

Оторвавшись от обрыва, мы снова некоторое время идем по пустым пространствам; можно лишь догадываться, что и здесь были сооружения, но их следы надежно укрыты дерном. Вдруг среди зарослей - руины церкви Богородицы (А. Герцен считает этот храм посвященным св. Константину). Построенная в 15 в, она действовала до начала 17-го, то есть – даже турки не посмели запретить здесь богослужение. Видимо, ее наблюдал действующей и “жалкой” Броневский в 1578 году. Возле церкви – кладбище караимов (хотя тут сомнения – надгробия имеют четко “еврейскую” форму, но лишены надписей на иврите, рисунок 60), и руины поздней караимской усадьбы, представлявшей из себя простое двухкомнатное помещение. Такие, только целые, можно видеть на Чуфут Кале.

Мне очень жаль, что мы проскочили остатки дворца князя Феодоро, который начали раскапывать еще в 1912 году, да так и не раскопали целиком. Дворец был выстроен в 14 в, восстановлен после пожара в 1425 году Алексеем, о чем говорит найденная тут надпись. Сооружение было двухэтажным, с большой лестницей, которая вела с земли прямо на второй этаж, и башней ( все это – признаки европейской манеры), но - с широким внутренним двором, украшенным колоннами, как было принято у греков. Стены украшены были фресками, мрамором отделаны были наличники дверей. Дворец сопротивлялся туркам, как небольшая крепость. После штурма он, видимо, некоторое время служил новым хозяевам, но скоро был заброшен. Во всяком случае, Броневский вместо дворца нашел на Мангупе две церкви (Богородицы и Большую базилику), греческого священника да нескольких евреев и турок. “Прочее все приведено в ужасное разорение”.

Совсем рядом с дворцом - полностью раскопанная Большая базилика, основанная еще Юстинианом. Именно здесь была найдена единственная в Крыму строительная надпись этого императора. Римляне строили в земле “варваров” храмы, на свои деньги, часто – привозя из Константинополя стройматериалы, чтобы покрепче привязать федератов к империи. Базилика верой и правдой служила до самого падения Феодоро в 1475 году. Тогда в ее руинах похоронили защитников крепости, и с тех пор устроили на этом месте кладбище. Впрочем, возможно, храм работал и позже, сильно сократившись в объемах, поскольку Броневский упоминает о двух действующих церквях. Как считается, именно эта базилика была посвящена Константину и Елене. Когда стоишь на берегу каменного моря – именно так выглядит базилика – кажется, глазу не за что зацепиться, кроме остатков апсид. И вдруг выхватываешь из моря камней блок с тонкой резьбой в манере 6 в. С точно таким же блоком мы встретимся чуть позже. Именно их и везли морем из Константинопольских мастерских и сюда, и на Кавказ. В литературе можно встретить утверждение, что базилику построили в 9 в, однако, никто не объясняет, откуда в таком случае здесь взялась строительная надпись Юстиниана.

Базилика стоит возле стены – это продолжение той самой линии обороны, которую мы пересекли в самом начале путешествия. Вдруг среди грубых блоков видим мраморную плиту с тонким рисунком – явно из базилики. Как уже говорилось, внешний ярус обороны был сильно перестроен турками. Именно они использовали в кладке часть базилики.

Отсюда начинается сначала более-менее пологий, потом все более резкий спуск по оврагу Табана-дере – Кожевенному. Назван так потому, что тут, за стеной, жили караимы, которые выделывали кожи. Первые караимы появились на Мангупе еще при греках. Вероятно, они были еврейскими торговцами, которые содержали лавки, раскопанные в цитадели, как это было в любом южном городе. При турках евреи, которым запретили отсюда выезжать, вынуждены были заняться выделкой кож, для чего крайне пригодна вода на Мангупе, отсюда – и название оврага. Челеби описывает их квартал как "грязный и обшарпанный", говорит, что не соблюдают они кошерное в еде, говорят по-татарски и так же одеваются. Над какими-то воротами в этом квартале Челеби еще видел изображение св. Георгия на мраморной плите. В квартале у них было две мясные лавки и одна харчевня, где продавали бузу. Кожи, которые они делали, были как тонкие, на верхнюю одежду, так и толстые, причем для последней было особое название "мангубская". Что же вы думаете, мы видим татарскую женщину, которая преспокойно стоит возле ручья и вымачивает кожи!.

Впереди – еще одна стена, на сей раз последняя. Она отгораживала “еврейский посад”, таким образом, что евреи жили, запертые между той стеной, где мы видели блок, вынутый из базилики, и этой.

Как положено, за стеной начинается кладбище. Караимские “рогатые”, с надписями на иврите надгробия не спутаешь ни с чем. Сначала парочка, потом еще и еще, и вот вся долина оказывается покрытой ими. Большинство их оставлено уже при турках, в 16-17 вв.